Неточные совпадения
— Пойду теперь независимо от всех собирать грибы, а то мои приобретения незаметны, — сказал он и пошел один с опушки леса, где они ходили по шелковистой
низкой траве между редкими старыми березами, в середину леса, где между белыми березовыми стволами серели стволы осины и темнели
кусты орешника.
Но Тарасу Бульбе не пришлись по душе такие слова, и навесил он еще
ниже на очи свои хмурые, исчерна-белые брови, подобные
кустам, выросшим по высокому темени горы, которых верхушки вплоть занес иглистый северный иней.
Они отошли в
кусты. Им следовало бы теперь повернуть к лодке, но Грэй медлил, рассматривая даль
низкого берега, где над зеленью и песком лился утренний дым труб Каперны. В этом дыме он снова увидел девушку.
Все кругом золотисто зеленело, все широко и мягко волновалось и лоснилось под тихим дыханием теплого ветерка, все — деревья,
кусты и травы; повсюду нескончаемыми звонкими струйками заливались жаворонки; чибисы то кричали, виясь над низменными лугами, то молча перебегали по кочкам; красиво чернея в нежной зелени еще
низких яровых хлебов, гуляли грачи; они пропадали во ржи, уже слегка побелевшей, лишь изредка выказывались их головы в дымчатых ее волнах.
Впереди его и несколько
ниже, в
кустах орешника, появились две женщины, одна — старая, сутулая, темная, как земля после дождя; другая — лет сорока, толстуха, с большим, румяным лицом. Они сели на траву, под
кусты, молодая достала из кармана полубутылку водки, яйцо и огурец, отпила немного из горлышка, передала старухе бутылку, огурец и, очищая яйцо, заговорила певуче, как рассказывают сказки...
Круглые,
низкие холмы, распаханные и засеянные доверху, разбегаются широкими волнами; заросшие
кустами овраги вьются между ними; продолговатыми островами разбросаны небольшие рощи; от деревни до деревни бегут узкие дорожки; церкви белеют; между лозниками сверкает речка, в четырех местах перехваченная плотинами; далеко в поле гуськом торчат драхвы; старенький господский дом со своими службами, фруктовым садом и гумном приютился к небольшому пруду.
Ниже росли
кусты и деревья, берег становился обрывистым и был завален буреломом. Через 10 минут его лошадь достала до дна ногами. Из воды появились ее плечи, затем спина, круп и ноги. С гривы и хвоста вода текла ручьями. Казак тотчас же влез на коня и верхом выехал на берег.
Хотя они постоянно держатся в это время в частых лесных опушках и
кустах уремы, кроме исключительных и почти всегда ночных походов или отлетов для добыванья корма, но в одном только случае вальдшнепы выходят в чистые места: это в осеннее ненастье, когда кругом обложится небо серыми,
низкими облаками, когда мелкий, неприметный дождь сеет, как ситом, и день и ночь; когда все отдаленные предметы кажутся в тумане и все как будто светает или смеркается; когда начнется капель, то есть когда крупные водяные капли мерно, звонко и часто начнут падать с обвисших и потемневших древесных ветвей.
Наконец, сквозь темную зелень еловых
кустов, из-под навеса серой скалы, глянула на него убогая караулка, с
низкой дверью в плетеной стене…
Низкий желтый песчаный берег постепенно начал возвышаться, и на нем запестрели редкие темные
кусты зелени.
На самой средине двора видны были остатки довольно обширной, но
низкой церкви; узкие, похожие на трещины окна совершенно заглохли травою, а вся поверхность сводов поросла
кустами жимолости, из средины которых подымались две или три молодые ели.
Редкие серые остовы громадных деревьев высились какими-то унылыми призраками над
низкой порослью
кустов.
Около него что-то говорили, двигались чьи-то руки и головы, над ним тихо колебались
низкие черные ветви каких-то
кустов и простиралось темное небо, но он видел и слышал все это, не понимая, как будто не он, а кто-то чужой ему лежал здесь, на траве, в густом лозняке.
Я протянул ему ствол ружья, держась сам одной рукой за приклад, а другой за несколько зажатых вместе ветвей ближнего
куста. Мне было не под силу вытянуть его. «Ложись! Ползи!» — закричал я с отчаянием. И он тоже ответил мне высоким звериным визгом, который я с ужасом буду вспоминать до самой смерти. Он не мог выбраться. Я слышал, как он шлепал руками по грязи, при блеске молний я видел его голову все
ниже и
ниже у своих ног и эти глаза… глаза… Я не мог оторваться от них…
Сидя рядом с Кузиным, я слушаю краем уха этот разговор и с великим миром в душе любуюсь — солнце опустилось за Майданский лес, из
кустов по увалам встаёт ночной сумрак, но вершины деревьев ещё облиты красными лучами. Уставшая за лето земля дремлет, готовая уснуть белым сном зимы. И всё
ниже опускается над нею синий полог неба, чисто вымытый осенними дождями.
Все
ниже и
ниже, кружась, как ястреб над замеченным
кустом, и суживая круги, опускалась мысль в глубину; и солнце погасло, и исчезла аллея — стукнул дятел, лист проплыл, и исчезло все; и сам он словно утонул в одном из своих жутких и мучительных полуснов.
Совсем иначе рассеребрила эта белая пороша поднизи елей и сосен, и еще иначе запорошила она мохнатые, зеленые
кусты низкого дрока и рослой орешины, из-за которых то здесь, то там выглядывали красные кисти рябины.
С другой стороны, уступом
ниже, лежало кладбище, на самом краю которого виднелся столетний кипарис, охраняющий развесистыми ветвями могилу мамы. Заросший розовым
кустом могильный холмик виднелся издалека…
Свернули влево и стали подниматься на Змеиную Гору, острым мысом врезавшуюся в Оку. Меж
низких ореховых и дубовых
кустов пестрели иван-да-марья, алели вялые листья земляники. Было тепло, и душно, и тоскливо. И все больше болела голова. Из
кустов несло влажным теплом, кожа была липка от пота.